История Роллинг Стоунз - Глава четвертая и пятая

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Двумя самыми близкими друзьями в "Роллинг Стоунз", когда они начинали, были Мик Джаггер и Кит Ричард. Их дружба имеет глубокие корни. Оба они выросли в одном районе – в Дартфорде, в Кенте, и хотя они стали близкими друзьями лишь в годы юности, оба еще детьми учились в одной начальной школе. Кит был единственным ребенком в семье Ричардсов -окончание "с" он опустил, когда выбирал себе сценическое имя в начале карьеры музыканта (единственный член "Роллинг Стоунз", который полностью изменил фамилию, это Билл Уаймен, чье настоящая фамилия Перкс). Мать Кита, миссис Дорис Ричардс, работала демонстратором на продаже стиральных машин в кооперативном магазине в Дартфорде. Он всегда был очень близок с ней. "Ребенком Кит всегда был чуть-чуть маменькиным сыночком, – сказала однажды миссис Ричардс. – Когда он пошел в школу, его обычно охватывала паника, если я не ждала его, когда все дети выходили из школы. Думаю, что он очень избаловался, потому что был единственным мальчиком в семье. Я выросла в семье, где было семь девочек, и это значит, что у него было шесть теток, и все они испытывали к нему нежность, потому что он был очень хорошеньким. Он всегда выглядел таким пухленьким и крепеньким, с румяным носиком."
В детстве Кит всегда был щедр к своей матери, эта черта не исчезла, когда он стал "роллинг стоуном". Он делал ей самые различные подарки: от нового авто "Остин-1100" до ювелирных изделий вроде старинных часов с цепочкой и золотой зажигалки. "Он и в детстве был таким, постоянно копил гроши, чтобы сделать подарок на день рождения или на рождество или купить мне коробку шоколадных конфет. Он всегда был готов потратить деньги скорее на других, чем на себя, и никогда не забывал чужие дни рождения. Однако, он всегда был одиночкой и предпочитал свое общество любой компании. В какой-то период он вступил в ассоциацию бойскаутов, но ушел через несколько недель – совсем не любил играть в регби. Когда он выдыхался во время кросса, то всегда сходил с дистанции и прятался за дерево, всегда любил животных, и помню, как-то раз принес домой белую мышь, потому что, по его словам, боялся, что владелец убьет ее. Мы держали ее в клетке, и Кит заботливо ухаживал за ней, пока однажды, когда нас никого не было, мышь не сбежала, и больше мы ее не видели. Он очень горевал... С возрастом Кит стал очень независимым, я всегда делала для него так много и боялась, что он безнадежно пропадет, когда оставит дом, но оказалось вовсе не так."
Интерес к музыке появился у Кита с раннего детства, и когда ему исполнилось 15 лет, мать купила ему гитару за 10 фунтов. "С того дня она стала самой важной вещью в его жизни, – рассказывала она. – Перед войной мой отец руководил танцевальным оркестром, и он научил Кита нескольким аккордам, а остальному Кит научился сам. Одно из самых великих его желаний – уметь играть по-настоящему хорошо".
До той встречи на Дартфордском вокзале Кита больше тянуло к живописи, нежели к музыке, он прогрессировал от Дартфордской технической школы до Сидкапской художественной, где провел три года, готовясь к профессии рекламиста (хотя в нем редко видят эту сторону, но Кит по сей день искусный карикатурист). До колледжа Кит был полустилягой, который гордился своими розовыми носками и брюками-дудочками. Но художественный колледж изменил все, он стал более богемным, его интерес к музыке усилился благодаря дружбе с Диком Тейлором, который позже сам оставил "Роллинг Стоунз", чтобы пройти курс в Королевском художественном колледже.
"Дик все время пытался уговорить Кита вступить в группу, – говорила миссис Ричардс, – но, несмотря на то, что он так увлекался игрой на гитаре, по какой-то причине он не делал этого, пока не встретился с Миком, и тот изменил его решение. С тех пор они втроем использовали каждый свободный час, чтобы попрактиковаться у кого-нибудь дома."
Ко времени окончания трехлетнего курса Кит принял решение: вместо того, чтобы заняться рекламным делом, он переехал в квартиру на Эдит Гроув с Брайаном и Миком. Позже, когда "Роллинг Стоунз" подписали контракт с менеджером Эндрю Лугом Олдхэмом и Эриком Истоном, он и Мик переехали в гораздо более комфортабельную квартиру на Мейпсбери Роуд в Хампстере, Северный Лондон. Там-то они и начали писать песни вдвоем с Миком, этот союз принес "Роллинг Стоунз" их самые успешные диски, и благодаря авторским гонорарам сделает Мика и Кита самыми богатыми членами группы (часто забывают, что первыми хитами "Роллинг Стоунз" были переработки чужих боевиков – "Come On" был номером Чака Берри, "I Wanna Be Your Man" написана для них Ленноном-Маккартни, "Not Fade Away" – старая песня Бадди Холли, "Красный петушок" сочинен Вилли Диксоном и стал хитом Сэма Кука).
В квартире вечно царил уютный беспорядок, пепельницы были переполнены клочками бумаги, апельсиновыми корками и старыми окурками, на полу были разбросаны газеты и журналы (Мик всегда читал запоем), диски с записью ритм-энд-блюза, которым они восторгались.... Они разделили свою главную комнату на две части, в одной была гостиная, в другой – столовая с современным столом из светлого дерева и комплектом стульев, а в другом конце комнаты стояли старые потрепанные кресла и софа. "Так нам нравится, – говорил Кит в ту пору. – Здесь мы проводим большую часть времени, когда не гастролируем и редко выходим, большинство ночей мы просто посвящаем сочинению новых песен, часто засиживаясь до утра. Заметь, мы спим до полудня, а порой до самого вечера."
Вскоре Мик и Кит стали писать песни и ддя других артистов – "Как проходят слезы" для Марианны Фейтфул, "Голубое становится серым" для Клиффа Ричарда, "Эта девушка – из вчерашнего дня" для Джина Питни, "Сидя на заборе" для "Туайз Аз Мач", "Не вовремя" для Криса Фарлоу, а также все собственные хиты "Роллинг Стоунз" после "Последнего раза". Вскоре у них было пять разных компаний, контролировавших их авторские права – с такими странными названиями, как "Ненкер энд Фелдж Лимитед" и "Портдайк Лимитед". "Мы постоянно приходили в Бюро регистрации с названиями, которые были уже зарегистрированы, так что в конце концов позволили им самим найти название – мне кажется, название "Портдайк" как раз было у них свободно", – сказал Кит.
Некоторое время спустя я взял интервью у Мика и Кита по поводу их композиторства, и Джаггер рассказал мне: "Наверное, люди никогда этому не поверят, но мы просто не знаем, сколько денег зарабатываем, за всеми нашими деньгами следит бухгалтер. В конце года на наш личный счет записывается все оптом – гонорары за диски, за выступления, за права на исполнение, за продажу и т.д... мы не имеем представления, за какую конкретно песню или концерт. Однажды я попросил показать точные цифры и бухгалтер дал мне список, в котором я совершенно запутался."
Кит объяснил так: "После тысячи фунтов идет десять тысяч, а дальше это уже ничего не значит, просто много денег, об этом не думаешь. Я считаю, самой успешной композицией в смысле гонораров должна быть "Удовлетворение", которую на настоящее время записали более 60 разных артистов по всему свету, но мы не имеем представления, сколько на ней заработали. Надеюсь, все еще зарабатываем. Вероятно, это единственный номер, который, как нам кажется, был лучше интерпретирован другим артистом – мы предпочитаем нашему собственному исполнению версию Отиса Реддинга. Обычно Мик пишет слова, я музыку, просто в голову приходит какая-нибудь идея – например, фраза "я не могу получить удовлетворения" или "слезай с моего облака", и ты танцуешь от этого. Одна идея приходит к другой."
"Обычно я сажусь и непрерывно сочиняю, пока не кончаются идеи. Я редко возвращаюсь к чему-нибудь. Странная вещь, но самое большое удовольствие я получаю от предвкушения песни. Это настоящее наслаждение – знать, что ты напишешь что-то, что может стать нашим следующим синглом. К тому времени, когда песня выходит на рынок, я забываю о ней, и мы обычно пишем следующую", – рассказывал Кит.
"Песни, которые мы сочиняем, нельзя сравнивать с песнями Коула Портера, Ирвинга Берлина или Роджерса и Хаммерстайна, – сказал Мик. – Они написаны для искушенного слушателя. Их песни сейчас называют стандартами – а это просто старые песни, вот и все. Главным образом для людей, которым минуло 30 лет. Играешь что-нибудь достаточно долго и часто, и все говорят, что это стандарт. "Долговязая Салли" сегодня должна быть стандартом." Кит добавляет: "Если кто-нибудь в смокинге и с сальными волосами, вроде Синатры, возьмется записать одну из наших песен, тогда и у нас тоже появится стандарт. Музыка Ирвинга Берлина построена на основе оперетты и джаза. Наша музыка испытывает влияние белой и негритянской народной музыки. Мы стараемся отобразить прогрессивные позиции. Необходимо быть прогрессивным, когда пишешь для молодежи."
"Прогресс в музыке может даже идти в обратном направлении. Возьмем "Троггс". Они экспериментируют с простотой – это форма прогресса. Дилан -прогрессивный композитор. Стоит только послушать "Блондинку на блондинке", а потом его ранние диски, чтобы убедиться, как далеко он ушел. Просто люди не симпатизируют Дилану, они говорят, что "Женщина из дождливого дня" – чепуха, но если накачаться и послушать диск, тогда поймешь", – сказал с улыбкой Кит, пока Мик продолжал подчеркивать значение того, чтобы быть впереди своей аудитории.
"Именно на этом и проваливаются люди вроде Билли Грэма, – говорит Мик, – он рассуждает о морали, которая уже не имеет отношения к молодежи. Его нравоучения иллюстрируются примерами из тех времен, которые остались в прошлом. С людьми завтрашнего дня нельзя общаться голосом вчерашнего."

ГЛАВА ПЯТАЯ
Возможно, самым счастливым, самым довольным и, безусловно, самым загадочным членом "Роллинг Стоунз" является их ударник – Чарли Уоттс, и он производит такое впечатление с той самой поры, когда последним из всех вступил в группу в январе 1963 года. Оттого, что Чарли редко дает интервью, его окрестили "сайлент стоуном" – "немым камнем". Поскольку он часто улыбается и мало говорит, выражение его лица сравнивали о Моной Лизой. Однажды в интервью для "Мелоди Мейкер" Чарли сказах: "Я произвожу впечатление скучающего человека, но это не так. Просто у меня невероятно скучное лицо." С самого начала в нем были заметны зрелость и спокойствие, и я часто подозревал, что, несмотря на известность, которой пользовался Мик, и тот факт, что пресса относилась к нему как к рупору своего поколения, Чарли Уоттс, возможно, обладает самым развитым интеллектом из всех "Роллинг Стоунз".
Беда в том, что Чарли редко оценивает себя по достоинству. Он вежлив, скромен и редко позволяет кому-нибудь за пределами группы копать глубже. Он сумел оградить свою частную жизнь лучше, чем остальные члены группы, и, как и Билл Уаймен, никогда не был замешан в скандалах с наркотиками, которые преследовали Мика, Ричарда, Джонса во второй половине 60-х. В музыкальных кругах у него и у Билла сложилась репутация абсолютно "порядочных" людей. Просто дело в том, что когда успех вскружил голову Брайану Джонсу и в конечном счете погубил его, и когда Мик и Кит распахнули двери самым разным наркотикам, Чарли Уоттс вел гораздо более нормальный образ жизни и всегда твердо придерживался его.
Он родился в июне 1941 и вырос в общежитии в Нисдене, перешел из школы Тайлерс Крофт, где получил несколько премий по искусству и английскому языку, в Харроуский художественный колледж.
"Чарли был крупным мальчиком с сильными ногами и любил спортивные игры, особенно футбол, и вечно приходил домой с грязными коленками и в перепачканной одежде, – рассказывала его мать. – Нам часто казалось, что он станет футболистом, даже сегодня он перебегает улицу, чтобы пнуть камень. Отец гораздо больше гордился теми призами, которые он получал в школе, чем его успехами в "Роллинг Стоунз". Мы хотели, чтобы Чарли занялся графикой или черчением, и были очень довольны, когда он поступил в Харроу... Чарли всегда мечтал о комплекте ударных инструментов и постоянно барабанил по столу деревянными палочками или ножом и вилкой. Мы купили ему набор барабанов на рождество, когда ему было 14 лет. Они стоили 12 фунтов. Он тотчас вцепился за них и часто сидел дома, проигрывая джазовые пластинки и аккомпанируя на своих барабанах. Соседи у нас были очень хорошие, никогда не жаловались."
После окончания художественного колледжа Чарли работал чертежником и дизайнером в рекламном агентстве Чарльза Хобсона и Грея, а по вечерам начал подрабатывать ударником и в конце концов вступил в "Блюз Инкорпорейтед" Алексиса Корнера, именно поэтому ему позже предложили место в "Роллинг Стоунз". "Я познакомился с Корнером в каком-то клубе, – рассказал Чарли в интервью для "Нью Мюзикл Экспресс" в 1964 году, – и он попросил меня играть с ним. Мой друг Энди Уэбб посоветовал мне вступить в группу, но я должен был ехать в Данию работать дизайнером и поэтому лишился контакта. Пока меня не было, Корнер сформировал свою группу, и я вернулся в Англию вместе с Энди. Я вступил в группу вместе о Сирилом Дэвисом, и Энди обычно пел с нами. В нашей группе было несколько великих парней, вроде Джека Брюса."
Именно благодаря этой группе он познакомился с Брайаном, Миком, Китом. В том же интервью Чарли продолжал: "Мы играли в клубе в Илинге, а они иногда присоединялись к нам. Тогда все было по-другому. Люди подходили к эстраде и пробовали свои силы, и все было здорово. Мы так много работали, что я не мог справиться с тем, чего хотел Корнер. Это был совершенно иной мир – Корнер был очень большим человеком. "Роллинг Стоунз" из всех, кого я знал, играли бесплатно. Это было здорово, тем не менее, – и я присоединился к ним. Потом, чуть погодя, и мы стали зарабатывать. Знаете, как это чудесно – получать деньги за такие вещи."
Первые несколько месяцев после вступления в группу Чарли продолжал работать в рекламном агентстве, забавляя остальных, когда он иногда появлялся в квартире на Эдит Гроув с мольбертом под мышкой и спрашивал, будет ли сегодня вечером концерт. Даже тогда он отличался от остальных "роллинг стоунов" – почти всегда в костюме и при галстуке и с гораздо более короткими волосами, нежели у остальных. У него даже был комплект носовых платочков! Друзья прозвали его "Красавчиком Бруммелем"! В то время, до женитьбы, Чарли жил у родителей, которые очень беспокоились, когда он бросил рекламное дело и стал безработным "роллинг стоуном". "Чарли всегда гордился своим внешним видом, – рассказывала миссис Уоттс. – Отец всегда ходил с ним покупать одежду, пока ему не исполнилось 17 лет, и до встречи с "Роллинг Стоунз" у Чарли всегда были короткие волосы. Обычно его стригла сестра Линда. Чарли никогда не доверял парикмахерам. Я была обеспокоена, когда он бросил работу, он все еще жил дома, и мы должны были содержать его. Разумеется, я надеялась, у группы все будет благополучно, но я не представляла, что они станут такими известными. Чарли иногда действительно производил впечатление угрюмого человека, но на самом деле он вовсе не злобный. Просто он очень занят своими мыслями, он очень сердечный."
Когда к "Роллинг Стоунз" пришел успех, Чарли отнесся к этому гораздо спокойнее остальных – женился в 1964 на Ширли (не оповестив остальных), создал домашний очаг в квартире в Паддингтоне, затем купил дом в Люесе, Суссекс, и, наконец, поместье в Суссексе, в котором раньше жил лорд Шоукросс, и где в ХVI веке находился охотничий домик первого архиепископа Кентерберийского. Наряду с постоянно пополняющейся коллекцией современных джазовых дисков, которую Чарли начал собирать еще подростком, они с Ширли теперь стали собирать старинную мебель, сувениры, связанные с Гражданской войной в США, викторианские куклы (хобби Ширли), редкие и антикварные книги, украшения и картины. Они оборудовали одну комнату под мастерскую для Ширли, чтобы она продолжала свои занятия скульптурой; у Чарли была другая, где он мог работать над своими замыслами – большинство из них остались личными и не были опубликованы, однако он написал и проиллюстрировал книгу про американского джазмена Чарли Паркера – "Ода птице высокого полета", – а также иллюстрировал две детские книги. И хотя его таланты, казалось, расцветали, Чарли всегда был слишком скромен, чтобы говорить о них, ореол таинственности никогда не покидал его.
В октябре 1964 он неожиданно женился на Ширли, с которой он был знаком уже три года. Они познакомились, когда он играл с Корнером в лондонском клубе. Они тайно бракосочетались в Брэдфорде, Йоркшир, 14 октября, и новость эта обнаружилась лишь спустя пять недель, когда Чарли рассказал "Дейли Мейл": "Да, я женат, я скрывал это от ребят. Я считал, что если это обнаружится, то произведет на них плохое впечатление. Я рассчитывал сохранить тайну как можно дольше, а когда рассказал – я был обязан сделать это, – их реакция была всего лишь: "О, это хорошо. Теперь ты женат."
Чарли рассказал, как он познакомился с Ширли: "Она была в зале, когда я приметил ее. Она понравилась мне, и я попросил свидания. С тех пор мы были вместе, исключая короткий разрыв. Я сделал ей предложение шесть месяцев назад, она согласилась. Полагаю, теперь узнают все. Я пытался сохранить это в тайне, я хотел, чтобы это осталось в тайне, но, по-моему, если Хрущев не умеет хранить тайну, то не сумел и я."
Ширли рассказала в газете: "Мы хотели пожениться около года, но просто не осмеливались. Мы считали, что это повредит карьере Чарли. Но шли месяцы, и мы решили, что больше нельзя жить врозь, мы решились на тайную свадьбу в Брэдфорде всего лишь за несколько дней до этого. Все прошло в ужасной спешке. Нам пришлось три дня ждать разрешения на венчание, и мы понимали, что если в последнюю минуту у Чарли появится работа в студии, все наши планы рухнут. Я плохо помню официальную церемонию, все произошло слишком быстро. Мы проскользнули в боковую дверь, чтобы никто не видел нашего бракосочетания."
Регистратор, мистер Дж.Р.Хинкинс, обещал хранить тайну и не сказал даже своей дочери. А один из двух свидетелей, мистер Энди Хугенбум, друг Чарли, сказал: "Чарли и Ширли так сильно любили друг друга, что хотели пожениться как можно скорее, единственным выходом было не говорить никому, даже менеджеру и ребятам из группы."
Впоследствии Чарли был не менее скрытен и вел образ жизни, совершенно отличный от жизни большинства своих современников в музыкальном бизнесе, даже сегодня многое остается загадочным. "Вы удивитесь, если случайно столкнетесь с закулисной жизнью Чарли, потому что он совершенно иной человек, нежели вы думаете, – сказал мне как-то Йан Стюарт. – Его хобби – изучение Гражданской войны в США. Его коллекция сувениров достаточно хороша для многих больших музеев. В гардеробе висит полная форма солдата Конфедерации, на стене развешаны ружья, предметы одежды, пуговицы от мундиров и медали. На книжных полках – самые авторитетные книги по этой войне. Во время одного турне по США у нас была свободная неделя. Чарли сразу исчез. Потом мы узнали, что он вернулся в Геттисберг и проехал по всем остальным знаменитым полям сражений, разгуливал по каждому, рисуя в своем воображении, как разворачивались войска к бою. Это была ужасная война, – сказал он мне позже, -очень трагическая, ведь она происходила между людьми, у которых было так много общего. Им надо было работать вместе, устраивать страну, а не убивать друг друга." В статье "Нью Мюзикл Экспресс" однажды сообщалось, что дома у Чарли имеется прекрасная библиотека книг от Дилана Томаса до Оскара Уайльда, много томов по искусству, что рядом стоит голова греческого бога Гипноса из зеленого мрамора, что в спальне стоит огромная кровать с пологом на четырех столбиках, с подставкой для мечей у изголовья, что у него есть специальная комната для коллекции кукол, которую собирает Ширли, что его кабинет забит ружьями и револьверами времен Гражданской войны в США. "В рамку вставлен список личного состава американского кавалерийского эскадрона, в котором перечислен каждый человек и его звание и сколько долларов он получил в 1880 году. Один кавалерист записан от руки мелким четким почерком, как казненный за кражу винтовки."
Однажды я беседовал с Чарли обо всем этом, и разговор очень оживился, когда обнаружилось, что мы оба покупаем книги в магазине "Боу Виндоуз" на Льюис Хай стрит. Чарли рассказал о своем экземпляре "Прорицание грума", о Библии, напечатанной в 1706 году, о старейшем издании "Мучеников Фокса" и о коллекции книг с иллюстрациями Артура Ракема, затем я вытащил из кармана записную книжку -и разговор оборвался! "Нет, я вовсе не обладаю чудесной коллекцией сувениров Гражданской войны, откуда ты взял? -спросил он. – "Наверное, прочитал в журнале? У меня есть кое-что из оружия, униформы, несколько пуль, которыми, как предполагают, стреляли во время Битвы при Литтл Биг Хорне – это все... Мне нравятся истории про ковбоев и индейцев, – сказал Чарли, – у меня есть несколько хороших книг с раскрашенными от руки иллюстрациями, но никто не захочет читать об этом, не так ли? Ты так считаешь? Что ж, а я нет! Я собираю Георгианское серебро, но я не хочу говорить об этом. Кому это интересно? У меня есть немного хорошего серебра, но я никогда не платил больше, чем по 200 фунтов за штуку. Мне нравится копаться в лавках старьевщиков, но я никогда не покупаю ведь оттого, что она считается хорошей, а потому что она и есть хорошая. Но никому это не интересно, не так ли? Несмотря на такую излишнюю скромность, которая пропитывает все интервью Чарли после успеха "Роллинг Стоунз" (репортеры отмечали, что он возражал против своей фотографии на обложке своей первой книги, что он не вставлял в рамку ни одну из своих книг и т.д.), его достоинства ударника никогда не были занижены. Остальные члены "Роллинг Стоунз" считали себя счастливыми, что заполучили его, т.к. хорошие ударники – редкость. И поскольку, вступив в группу, Чарли стал их связующей ритмической силой, подчеркнутой басами Билла Уаймена, они стали строить на этом фундаменте свою музыку.